Вспоминая этот случай, где героями являются пациент мальчишка 12 лет и его папа, обдумывая, как его представить, вдруг понял, что у меня уже маленькая коллекция придурастых пап. Про одного я рассказал в повествовании о Льве Григорьевиче, про второго в рассказе «Не ссорьтесь с врачами!», ну а теперь из памяти выплыл третий папа из любителей не услышать врача, а покачать свои права. А прав у бедных умом перед бесправными врачами, к сожалению, немало, только расплачиваться, как правило, приходится другим, причём их близким.

Однажды на моём дежурстве в больницу по «скорой», ближе к ночи, поступил двенадцатилетний пацан с болями в животе. Мальчишку для разбирательства с его животом поместили в ургентную палату, о правилах и жизни которой я весьма подробно осветил в воспоминаниях о Марье Григорьевне. Живот у него был болезнен весь и весьма, но мальчишка не мог локализовать боль, хотя бы приблизительно, то есть, она носила разлитой характер. Однако живот оставался мягким и симптомы раздражения брюшины не определялись. Так как нас, дежурных хирургов в бригаде было трое, то, очевидно же, что три головы лучше, нежели одна. Через несколько часов наблюдения мы поняли, что острой патологии в этом животе нет и старший хирург, написав в истории болезни обоснование, распорядился перевести болящего в отделение ургентной хирургии, было у нас такое, и я в нём в то время работал.

Утром, закончив дежурство, я спустился в своё отделение, чтобы обойти свои палаты и пересмотреть их жителей. В одной из мальчуковых палат обнаружил и этого мальчишку. Остаток ночи он провёл спокойно, живот при пальпации продолжал быть болезненным, но оставался мягким, интенсивность болей в нём явно снизилась. Забегал к нему в палату несколько раз и днём, и перед уходом домой. На другой день утром дежурные медсестрички доложили, что пацан весьма хулиганистый, вечером ходил на голове, но ближе к ночи опять жаловался на боли в животе и они вызывали дежурного хирурга. И в таком режиме прошли три дня его пребывания в больнице. Анализы его были в целом нормальны, разве что в крови высоковато количество эозинофилов. На сведения, каждое утро в фиксированное время мы встречались с родителями пациентов, ко мне приходил только папа мальчишки, маму ни разу не видел. И я папе объяснял, что острую хирургическую патологию мы исключили, что аппендицита у его сына нет, но причину болей в животе его ребёнка должен искать участковый педиатр по месту жительства, что в задачи детской хирургической клиники это не входит, что для этого существуют детские соматические больницы различной специализации. Через трое суток я выписал мальчика. Дело в том, что, если больной пролежит в стационаре более четырёх суток, то у врача резко увеличивается объём писанины в истории болезни, возникает необходимость написания расширенного эпикриза, выписки на руки пациенту.

На другой день прихожу утром в палату, а меня в ней встречает этот хулиган. Дома поздно вечером у него усилились боли в животе, папа вызвал скорую помощь, врач которой, узнав, что ребёнок только из хирургического стационара, даже не щупая живота, привёз беднягу назад к нам. У нас дежурные доктора понаблюдали за ним и, исключив острую патологию органов живота, вернули ко мне в палату. С заведующим отделением Никанорычем мы в течение четырёх дней наблюдали этого мальчишку и по необходимому минимуму обследовали. Каждый день я встречался с его папой и объяснял ему, что его сын нуждается в тщательном соматическом обследовании и начинать надо с участкового педиатра. Через четыре дня я пацана отдал папе.

На следующий день утром захожу в мальчуковую палату и, здравствуйте, я ваша тётя… меня приветствует выписанный вчера мальчуган. Перед ночью он был возвращён бригадой скорой помощи с очередным приступом болей в животе. И всё повторилось, как и предыдущие разы. И опять ежедневно при общении с его отцом я пытался донести до него, что мы не видим у его ребёнка признаков хирургического заболевания, что его сын не нуждается в хирургическом лечении, что наша больница по своему статусу и профилю не может заниматься нехирургическими пациентами, что его мальчик да, болен, но должен быть обследован в нехирургическом стационаре, а начинать они должны с участкового педиатра.

Через четыре дня сообщаю папе о выписке его сына и, что  он может забрать его домой. Но оказалось, на протяжении этих, почти, двух недель всё, что я говорил папе, пролетело мимо его головы. Папа открыл рот и начал орать, что ему надоело в канун каждой ночи вызывать «скорую», что он не будет забирать сына, что мы должны его обследовать и будем его лечить, а он для этого постарается. Мне ничего не оставалось, как уступить дурному, но нахрапистому папе.

Поднявшись в отделение, я зашёл в кабинет Никанорыча и доложил о папе скандалисте.

– Обосновывай диагноз хронический аппендицит, а я ставлю пацана в план завтрашнего операционного дня.

Я вернулся к ожидавшему в вестибюле больницы папе и доложил о решении заведующего отделением.

На плановую аппендэктомию мы помылись с Никанорычем вдвоём, Никанорыч выбрал себе крючки. В брюшной полости мы нашли, как и ожидалось, «голубой отросток».

– Делай ревизию. – распорядился Никанорыч.

И я начал выуживать из брюшной полости подвздошную кишку больного, петлю за петлёй, петлю за петлёй и так до метра. Дивертикула Меккеля не было, лимфоузлы кишечной брыжейки интактны, но зато мы обнаружили причину болезни. Тонкий кишечник мальчишки был заполнен аскаридами. Это крупные круглые черви размерами с карандаш и такой же твёрдости на ощупь. У меня, было, возникла мысль передавить их сквозь стенку кишки, Но куда там! Кутикула, покрывающая их тела, настолько прочна и тверда, что скорее раздавится стенка кишки, чем тело этой гадости. А Никанорыч начал слегка щелбанить конец одного из червей.

– Что вы делаете, Николай Никанорович? – поинтересовался я.
– Оглушаю её.
– А вдруг это хвост и вы своими щелбанами только подвигните её к любовным приключениям.
– А я её оглушу и с другой стороны, – ответил Никанорыч и перешёл на противоположный конец червя.

Поприкалывались и я начал заправлять петли кишок назад в брюшную полость, затем выполнил аппендэктомию, оттяпал ни в чём неповинный аппендикс, отправив его в таз, и послойно ушили рану брюшной стенки.

После операции я вновь встретился с папой мальчика, который расплатился за тупость своего отца перенесенным общим наркозом и ненужным ему оперативным вмешательством. Но тут уже я отвёл душу, не без ехидства, дав ему понять, чего он добился своим качанием прав, обрадовал его диагнозом, добытым такой ценой, и, опять-таки, рекомендацией через неделю обратиться после выписки к своему участковому педиатру теперь уже не для обследования, а только лечения аскаридоза. Папа, явно пребывая в лёгком шоке, молча, слушал меня, лупая своими расширенными глазками.

Читайте также «Лев Григорьевич», «Не ссорьтесь с врачами!», «Марья Григорьевна».

Копирование авторских материалов с сайта возможно только в случае
указания прямой открытой активной ссылки на источник!

Copyright © 2019 larichev.org

Один комментарий на “Диагностика аскаридоза”