На кафедру урологии мы пришли на четвёртом курсе. Заведовал ею профессор Шаповал Владимир Иванович. Многие преподаватели нашего послевоенного поколения, конечно же, были фронтовиками или детьми войны. Прошёл войну и Владимир Иванович, был тяжело ранен в правое плечо и чудом не лишился верхней конечности. Огнестрельный перелом у него так и не сросся и в месте ранения образовался ложный сустав.

Крупный мужик, невероятно шумный, балагур с богатым чувством юмора, со своими пациентами вёл себя на равных, обращался к ним на «ты». Благодаря специфике своей специальности был врачом многих партийных начальников и в ответ за то, что дарил им мужское здоровье, сумел раскрутить их на строительство крупнейшей, по тем временам, в Европе урологической клиники, создав современнейший Областной клинический центр урологии и нефрологии, ныне носящий его имя.

Нам педфаковцам, в отличие от лечфаковцев, часов по общей урологии было выделено мало, зато на кафедрах педиатрии разного уровня и кафедре детской хирургии вопросы детской нефрологии (терапия заболеваний мочеполовой сферы) и детской урологии (хирургия тех же заболеваний) загонялись в наши головушки более чем упорно и настойчиво. Тем не менее, Владимир Иванович считал обязательным познакомиться с каждой группой нашего педиатрического курса. И однажды, вначале одного из немногих наших занятий на кафедре, преподаватель с немецкой фамилией, созвучной со «шлагбаумом», поэтому нами так и прозванный, повёл нашу группу в кабинет профессора на смотрины. Нас завели в необычно просторный кабинет. В его глубине за огромным столом восседал знаменитый профессор с очками в тонкой позолоченной оправе, висящими на одном ухе под подбородком. Сбоку от профессора на одном из стульев сидел молодой человек, как потом мы поняли, специально приглашённый для нашего занятия. Мы слегка пришибленные и смущённые расселись по стульям вдоль дальней от Шаповала стены. Однако Владимир Иванович быстро, весело и громко перезнакомился с нами, явно обратив внимание на нашу Томочку. Пухленькую девочку, с разбросанными по плечам тёмно-рыжими, слегка вьющимися, волосами, отказывавшимися прятаться под врачебной накрахмаленной шапочкой. Томочка же, выделенная из всех нас бóльшим вниманием профессора, смущалась, пунцовела, заикалась.

– Томка, ёли-пали! Ты, шо меня не знаешь?! – кричал из-за стола профессор.

– Нееет… – заливаясь краской, мямлила Томочка.

– Ну, ты даёшь, эт сам дело! – громко удивлялся Владимир Иванович.

Как мы потом и сколько ни пытали Томочку, где и как она познакомилась с Шаповалом, она так и не выдала «тайны».

Перезнакомившись с нами, Шаповал приступил к занятию, которое было посвящено особенностям сбора жалоб, анамнеза урологических больных, методам обследования, осмотра и описания места болезни. Мы были приглашены на просторное пространство за профессорским столом. Владимир Иванович попросил ожидающего молодого человека, подойти ближе к нам и дал ему команду спустить штаны, перед нами открылось его мужское достоинство. Одна половина мошонки была существенно увеличена в размере, кожа над ней напряжена и казалась даже прозрачной. Это была водянка яичка. Наш учитель поставил перед больным стул и усадил на него обалдевшую Томочку, предложив ей рассказать всё, что она видит в месте болезни не нормальное. Глаза Томочки оказались прямо перед свисающим половым членом и деформированной водянкой мошонкой. Томочка сгорала от стыда, готова была провалиться сквозь землю, но, как завороженная, подобно жертве, оказавшейся перед удавом, не могла оторвать своих расширенных глаз от созерцаемого органа. Не получалось у неё произнести и хоть одно слово. Профессор же настаивал. Томочка начала выдавливать из себя слова и, заикаясь, высказала то на что, прежде всего, обратила своё внимание, но, пытаясь при этом избежать озвучивания конкретных созерцаемых объектов. Томочка сообщила всем нам и профессору, что кожный покров представленных на осмотр органов более пигментирован, нежели это характерно для кожи.

– Томка, ёли-пали, это же норма! Ты шо нормы, эт сам дело, никогда не видела?!

Оказалось, что наша Томочка, действительно, никогда не видела этой области живого мужского тела. Шаповал нашёл глазами в нашей толпе Шлагбаума и попросил его привести из коридора любого призывника. Через пару минут на пороге кабинета уже стоял молчел в больничной пижаме.

– Спусти штаны, – громко приказал ему Владимир Иванович и тот, прямо у порога кабинета, беспрекословно подчинился, представил на всеобщее обозрение свои мужские прелести.

– Томка, ёли-пали! Смотри вот норма! – заорал профессор, указав в сторону нормы перстом своей чуть укороченной руки.

После того, как Томка с горем пополам озвучила видимые отклонения на нездоровой мошонке, профессор перешёл к следующему этапу и поручил ей провести пальпаторное обследование места болезни.

Мы все вокруг, еле сдерживая смех, угорали молча. Томку было совсем не жаль, ведь она сама, не сумев выйти из оболочки непорочной девицы, втравила себя в этот импровизируемый весёлый спектакль.

Пунцовая Томка протянула руки к половым органам терпеливо ждущего конца обследования молодого мужчины и, вот уже, была готова взяться ими за мошонку, как резко отдёрнула их, будто от раскалённого утюга. Так повторилось несколько раз.

– Томка, ёли-пали, дай я покажу, как это надо делать, – воскликнул учитель и Томка, словно ужаленная, уступила стул профессору. Владимир Иванович сел на него и продемонстрировал нам, как надо пальпировать мошонку, исследуя содержимое её здоровой и больной половин, и вновь усадил Томку на стул перед местом болезни, а сам, отойдя в ближайший угол к раковине, начал мыть руки. Шлагбаум, воспользовавшись тем, что шеф оказался спиной к действу, схватил ближайшего к нему Петьку за рукав халата и, подтягивая его к Томке, сидящей на стуле, но так и не нашедшей в себе силы воли прощупать мужской мешочек, другой рукой пхнул её в плечо, сгоняя со стула. Петька, врубившись, быстро занял освобождённое подпрыгнувшей Томкой место перед больным и ловко отпальпировав мошонку, ещё что-то и прокомментировав, уступил место Вовке, а Вовка мне и далее покатили конвейером остальные наши девчонки. Профессор же, помыв руки, вновь присоединился к нашему коллективу и первым делом к Томке:

– Томка, эт сам дело, ты пропальпировала мошонку?!

Ещё не отдышавшаяся Томка вновь залилась краской, уставилась вылупленными от ужаса глазами на Шаповала, не в силах произнести ни одного слова…

– Да, Владимир Иванович, пропальпировала, – продолжил спасать её Шлагбаум.

– Так руки же иди мой, Томка, ёли пали!

А в это время каждая из наших девчонок быстро сменяя друг дружку ловко без запинок хватали мужика за яички, перебирали их своими тонкими девичьими пальчиками, как будто они эту манипуляцию проводили в своей жизни многажды.

С тех пор наша Томочка так и осталась перекрещённой в Томку-Ёли пали.

Копирование авторских материалов с сайта возможно только в случае
указания прямой открытой активной ссылки на источник!

Copyright © 2019 larichev.org

Комментарии (2) на “Водянка яичка и Томка-Ёли пали”