Я не помню, когда узнал, что, будучи мальчиком, отличаюсь от девочек, но помню, что испытывал интерес, почему и зачем мы отличаемся друг от друга. Мне было решительно не понятно, почему одним надо писать краниками, а другим щёлочками, зачем надо было нас человеков разделять на два способа пи́сания. А взрослые, покрывая эту тему непонятной тайной, усугубляли проблему, поднимая из глубин моей, только нарождающейся, души, не скажу. что дикий, но сильный интерес.

В детском садике с одной стороны нас приучали стесняться между собой этой нашей разницы, с другой же – не разделяли наши горшки и процесс отправления нами естественных надобностей. А так как моё детство пришлось на добрые и светлые советские времена, то нас детсадовцев ежелетно вывозили из города на детсадиковую дачу. Там мы жили в общих палатах, а раз в неделю наши воспитательницы купали нас в общих душевых. Там же на детсадовской даче мне и представилась первая возможность познакомиться с девчоночной щёлочкой поближе. Нам было года по четыре, но не больше пяти. Моя кроватка располагалась рядом с кроваткой Ирки, маленькой щупленькой девочки, и обе были расположены в дальнем углу большой спальни. Нас укладывали спать после банного дня и мы были голыми. Тут я и решил воспользоваться представившимся мне случаем, а Ирка совсем и не возражала. Тем более что Ирка была прекрасно знакома с нашими мальчуковыми краниками, как-никак они были на виду, никуда не прячась, в отличие от их щёлочек, ведущих в явную неизвестность.

Ирка улеглась на свою кровать и, согнув ноги, развела их в разные стороны, предоставив себя для познания мною. Я успел заметить, что её щёлка внизу, ближе к попе, несколько расширяясь, образовывала вид дырочки, явно манившей в свою глубину. Но развести в стороны края её щёлочки и заглянуть вглубь мне не довелось. Всё прервал шлепок по заднице. Это воспитательница, заинтересовавшись шёпотом, доносившемся из дальнего угла спальни, подкралась сзади. Досталось и Ирке.

Так на долгие годы были пресечены мои анатомические устремления. Спустя лет пять сосед-одноклассник посвятил меня в вопросы физиологии краников и щёлочек, чем невероятно потряс мою девственную психику. Мой детский разум был однозначно тронут коварством взрослых. Сначала нас детей приучать стыдиться этих мест наших тел, а потом куда девать этот стыд и что с ним делать?

В школьные годы изучение анатомии и физиологии самых интересных разделов были беспардонно обойдены или опущены и ненамного повысили мои знания, полученные от Ирки и соседа-одноклассника.

Пережив в школе свою первую платоническую, безответную любовь, и, получив аттестат зрелости, я пошёл в гегемоны, став слесарем-сборщиком на радиозаводе. Между прочим, заметьте, слесарем-сборщиком самого первого разряда! И здесь я пережил новое открытие. Оказалось, что все штепсели-вилки, штекеры и прочие втыкательные разъёмы называются «папами», а розетки и всякие принимающие разъёмы – это «мамы». Эх, если бы в те мои дозаводские детские годы был я знаком со штекерами или наши мальчуковые краники были вилкоподобными, хоть как-то напоминающими штепсели, а девчачьи щёлочки двухдырчатыми, то не нужен мне был бы сосед-одноклассник, я и сам догадался бы, почему мы разные.

Вкусив рабочего класса, я через год стал студентом мединститута и на полтора года был погружён в изучение нормальной анатомии человека. И вот тут-то, изучая раздел МПС, что означает не «министерство путей сообщения», а «мочеполовая система», хотя «министерство путей сообщения» сюда тоже весьма подходит, я, наконец, узнал, что женская щёлочка, слегка прикрывающая дырочку, ведёт вовсе недалеко и, что сей женский орган совсем не глубок. Как выразился один из студентов-медиков: «влагалище – это та же прямая кишка, только сверху чуть-чуть припизженная».

Если на кафедре нормальной анатомии меня заставили выучить устройство этого женского органа, то на кафедре акушерства и гинекологии меня заставили в него заглянуть да ещё и научили исследовать его двумя пальцами. После чего на летней врачебной практике, по окончании четвёртого курса, прожив десять дней и ночей в родильном отделении почти безвылазно, выполняя всю чёрную работу за врачей и акушерок, в последнюю практическую ночь был допущен до повторнородящей женщины и принял в жизнь нового бутуза с краником. Это были первые и последние в моей жизни роды, которые я принял самостоятельно. Между прочим, ощущение счастья, которое я испытал, непередаваемо.

С тех пор, пройдя большой жизненный путь, став топографоанатомом, трижды мужем, близко познакомившись с целым рядом женщин, я знаю, что с анатомической точки зрения, женский половой орган от щёлочки, прикрывающей в него вход, ведёт недалеко, ибо не глубок. Но, благодаря своему богатому жизненному опыту, я также знаю, что с философской точки зрения, этот женский орган может завести мужчину в невероятную даль, погрузив его на глубину, порой, похлеще самой глубокой жопы.

Копирование авторских материалов с сайта возможно только в случае
указания прямой открытой активной ссылки на источник!

Copyright © 2019  larichev.org